Новая модель депрессии как проявление взаимодействия нескольких факторов риска

Окен В.

Наши знания о влиянии стресса на психологию человека, под воздействием которого формируется состояние, напоминающее клиническую депрессию, объясняют и новую модель депрессии как проявления взаимодействия нескольких факторов риска. За последнее время концепция депрессии изменилась. Ранее считалось, что <эндогенные> (или генетические) и <реактивные> (из-за воздействия окружающей среды) факторы риска являются независимыми и определяют особый клинический синдром. Сейчас же данные факторы риска рассматриваются как дополнительные и взаимодействующие с факторами риска роста организма. В ходе исследования, приведенного в данной статье, Goodyer и соавт. (2000) оценили роль факторов риска (роста, реактивных и физиологических) при юношеской депрессии.

Гипоталамо-гипофизарно-адреналовая система и депрессия

Различные стрессоры вызывают специфичные ответные реакции в организме, но наиболее типична активация самой чувствительной - гипоталамо-гипофизарно-адреналовой системы (ГГАС). Истощение этой системы связано с состоянием депрессии [Gold и др., 1988]. Существует мнение, что большое депрессивное расстройство (БДР), и особенно меланхолия связаны с гиперсекрецией кортикотропин-рилизинг гормона (КРГ) и последующим истощением ГГАС. При повышенном содержании кортизола в крови появляется множество симптомов и поведенческих особенностей, связанных с депрессией. Это наглядно демонстрируется при синдроме Кушинга, для которого характерны аффективные симптомы [Dorn и др., 1995]. Такие поведенческие эффекты возникают из-за связывания кортизола с ядерными рецепторами мозга, наиболее плотно расположенными в гиппокампе, что влечет за собой последующую активацию транскрипционной активности [McEwan и др., 1992]. Кортизол влияет на многие биологические и когнитивные процессы, включая сон, аппетит, либидо, энергичность, мотивацию, концентрацию внимания и память [Martignoni и др., 1992].

О механизмах активации ГГАС, следующей за физиологическим стрессом, известно немногое, но возможно участие стрессорных нейротрансмиттеров, 5-гидрокситриптамина (5-ГТ) или норадреналина (НА). Стимуляция любой из этих нейротрасмиттерных систем завершается высвобождением КРГ из гипоталамуса, а затем - адренокортикотропного гормона (АКТГ) из передней доли гипофиза. Механизм активации ГГАС, следующей за физической травмой, включает цитокин-опосредованную стимуляцию КРГ [Raber и др., 1997]. Цитокины высвобождаются вследствие повреждения ткани и являются частью воспалительного/иммунного ответа. Однако некоторые исследователи в области психоиммунологии считают, что выработка цитокинов связана с психологическими реакциями [Mohr и др., 1999]. Таким образом, существует несколько способов активации секреции гипоталамусом веществ, стимулирующих образование АКТГ. Это в какой-то мере объясняет индивидуальную склонность к развитию депрессивных синдромов вслед за особыми психотравмирующими событиями.

Реактивные, генетические и факторы риска роста

Предполагается, что такая склонность связана с патологической реактивностью ГГАС. Это либо генетическая предрасположенность, либо результат воздействия стресса во время критических периодов развития мозга. В опытах на крысах показано, что у взрослых особей, которые будучи детенышами подверглись физиологическому стрессу (отделение от матери, неуправляемая или ранняя иммунная стимуляция), наблюдается гиперреактивность ГГАС на стресс [Ladd и др., 1996]. У крыс с неуправляемой иммунной стимуляцией также выявлено множество поведенческих характеристик, связанных с моделями депрессии животных, такие как снижение ориентировочного рефлекса в новой обстановке. Эти поведенческие и эндокринные ответы на стресс стабильны во времени и, возможно, зависят от плотности глюкокортикоидных рецепторов в гиппокампе. Гиперсекреция ГГАС подавляется процессом обратной отрицательной связи посредством следующего механизма: повышенное содержание кортизола влияет на глюкокортикоидные рецепторы (в основном в гиппокампе), в результате чего снижается синтез КРГ. Уменьшение свободных рецепторов в гиппокампе, таким образом, ведет к ослаблению ингибирования и, следовательно, к повышению реактивности ГГАС. Плотность глюкокортикоидных рецепторов в гиппокампе определяется в большой степени в течение первых трех недель жизни детеныша крысы и отсутствие управления этого критического периода ведет к сокращению плотности глюкокортикоидных рецепторов. Это исследование на животных подчеркивает важность обследования функции ГГАС у подвергшихся стрессу взрослых людей.

Была создана модель физиологического стресса на животных, которая максимально приближена к стрессам человека в социуме. Среди обезьян вида Macaca fascilcularis были созданы социальные группы, либо стабильные, либо повторно дестабилизированные путем перемещения членов групп [Brooke и др., 1994]. Животные из нестабильных групп обладали в два раза большей, чем животные из стабильных групп, устойчивостью к супрессивным эффектам дексаметазона. У дексаметазон-устойчивых особей было значительно меньшее количество глюкокортикоидных рецепторов в гиппокампе. Данные результаты предполагают наличие связи между способностью выдерживать стресс, гиперкортизол-емией и последующим сокращением числа глюкокортикоидных рецепторов в гиппокампе.

Существует небольшое количество исследований по изучению влияния стресса, перенесенного в детстве, на реактивность ГГАС человека. В работе Taylor и соавт. (2000) показано, что ответ ГГАС на стресс меняется в зависимости от способа родоразрешения. Выявлено, что на восьмой неделе жизни из-за стресса от прививки, выработка кортизола слюны увеличилась у новорожденных, появившихся на свет естественным путем, а не с помощью кесарева сечения. De Bellis и соавт. (1994) сравнили реакцию АКТГ и кортизола на КРГ между девочками-подростками, которые подверглись сексуальным домогательствам в детстве, и контрольной группой девочек того же возраста. У исследуемой группы наблюдался сниженный КРГ/АКТГ ответ - что сходно с результатами исследования среди взрослых с депрессией, и, считается, указывает на гиперсекрецию КРГ. Патологическая реакция ГГАС на стресс также может быть предопределена генетически. Holsboer и др. (1995) показали, что реактивность ГГАС индивидов первой степени родства и их пробанда с БДР сходна и отличается от таковой здоровой контрольной группы, хотя сами родственники никогда не переносили эпизоды большой депрессии.

Факторы риска

подросткового периода и депрессия

Работа Goodyer, приведенная в данной статье - одна из немногих, в которой предприняты попытки оценить вклад и взаимодействие различных факторов риска, вовлеченных в развитие депрессии человека. Это исследование основано на предшествующих трудах данных и других ученых, которые выделили факторы риска депрессии у подростков. Затем с помощью опросников выявлена подгруппа риска. Через год проспективно данная популяция обследована на предмет психотравмирующих ситуаций и психопатологически с помощью DSM-IV (Американская психиатрическая ассоциация, 1994). Также выполнялось измерение уровня кортизола и дегидроэпиандростерона утром и вечером. Специфическая патологическая реактивность ГГАС и психотравмирующие ситуации были связаны со случаем БДР.

Полученные данные отражают сложность и детальность дизайна исследования. Такой вид дизайна имеет огромное научное значение, но редко реализуется. Безусловно значение при данном дизайне данных, включающих комплексную эпидемиологическую информацию, нейроэволюционную физиологию и психологию, и тонкие патофизиологические изменения, предопределяющие депрессивный статус.

Заключение

Благодаря исследованию расширились наши знания о взаимодействии факторов риска при юношеской депрессии. Наблюдение за этой группой во взрослом состоянии обеспечит получение бесценной информации о развитии стрессовых синдромов у таких предрасположенных личностей. Способно ли психологическое вмешательство (например, когнитивно-поведенческая терапия) изменить эту реактивность в сторону повышения устойчивости - один из главных вопросов, на который до сих пор не найдено ответа. Для лучшего понимания депрессии требуются именно подобные междисциплинарные исследования на стыке нейроэндокринологии, эпидемиологии и психологии. Не всегда представляется возможным точно оценить эти факторы риска, но задача будущего - объединить критерии различных факторов риска в дизайне исследований. Подход к депрессии изолированно, с точки зрения эпидемиологии, психологии или биологии, может дать лишь ограниченный взгляд на сложный и многообразный синдром БДР.

Реферат подготовлен Е.А. Климовой

по материалам статьи V. O'Keanne

Evolving model of depression as an expression

of multiple interacting risk factors

British journal of psychiatry (2000),177, 482-483

Литература

1. American Psychiatric Association (1994) Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders (4th edn) (DSM-IV). Washington, DC: APA.

2. Brooke, S. M., de Haas-Johnson, A. M. & Kaplan, J. R. (1994) Dexamethasone resistance among nonhuman primates associated with a selective decrease of glucocorticoid receptors in the hippocampus and a history of social instability. Neuroendocrinology, 60, 134-140.

3. De Bellis, M. D., Chrousos, G. P., Dorn, L. D., et al (1994) Hypothalamic-pituitary-adrenal axis dysregulation in sexually abused girls. Journal of Clinical Endocrinology and Metabolism, 78, 249-255.

4. Dorn, L. D., Burgess, E. S., Dubbert, B., et al (1995) Psychopathology in patients with endogenous Cushing's syndrome: or melancholic features. Clinical Endocrinology, 43, 433-442.

5. Gold, P. P., Goodwin, F. & Chrousos, G. (1988) Clinical and biochemical manifestations of depression. New England Journal of Medicine, 319, 414-420.

6. Goodyer, I. M., Herbert, J.,Tamplin, A., et al (2000) Recent life events, Cortisol, dehydroepiandrosterone and the onset of major depression in high-risk adolescents. British Journal of Psychiatry, 177, 499-504.

7. Holsboer, F., Lauter, C.J., Schreiber, W., et al (1995) Altered hypothalamic-pituitary-adrenocortical regulation in healthy subjects at high familial risk for affective disorders. Neuroendocrinology, 62, 340-347.

8. McEwen, B.S., Gould, E.A. & Sakai, R.R. (1992) The vulnerability of the hippocampus to protective and destructive effects of glucocorticoids. British Journal of Psychiatry, 160 (suppl. 15), 18-23.

9. Martignoni, E., Costa, A., Sinforiani, E., et al (1992) The brain as a target for adrenocortical steroids: cognitive implications. Psychoneuroendochnology, 171, 343-354.

10. Ladd, C.O., Owens, M.J. & Nemeroff, C.B. (1996) Persistent changes in corticotropin-releasing factor neuronal systems induced by maternal deprivation. Endocrinology, 137, 1212-1217.

11. Mohr, D.C, Likosky, W., Dwyer, P., et al (1999) Course of depression during the initiation of interferon beta-la treatment for multiple sclerosis. Archives of Neurology, 56, 1263-1265.

12. Raber, J., O'Shea, R.D., Bloom, F.E., et al (1997) Modulation of hypothalamic-pituitary-adrenal function by transgenic expression of interleukin-6 in the CNS of mice .Journal of Neuroscience 171, 9473-9477.

13. Taylor, A., Fisk, N.M. & Glover, V. (2000) Mode of delivery and subsequent stress response (letter). Lancet, 355, 120.