Зависимость между уровнем артериального давления, метаболическим статусом, выраженностью системного воспаления и оксидантного стресса у больных с артериальной гипертензией.

Представление об артериальной гипертензии (АГ) как сущности патогенеза гипертонической болезни (ГБ) сохраняется в клинической кардиологии до настоящего времени. Поэтому критерием наличия и тяжести течения ГБ считается уровень артериального давления (АД), а основным показателем эффективности лечения является нормализация или достижение определенного целевого уровня АД. Кроме этого, в последние годы тяжесть течения ГБ определяют с учетом выраженности поражения органов-мишеней, прежде всего – гипертрофии миокарда, альбуминурии, мозговых явлений. Однако эти проявления рассматривают как вторичные, как следствие повышенного АД, не имеющие самостоятельного значения в патогенезе ГБ. Поэтому считают, что эффективное устранение или ограничение гипертензии достаточно для того, чтобы предупредить развитие этих нарушений или уменьшить их выраженность.

Тем не менее, многочисленные данные свидетельствуют, что патогенез ГБ не ограничивается повышением АД, а гипертензия является не ее сущностью, а лишь одним из проявлений и, возможно, даже не ведущим. Еще более 20 лет назад статистически было показано, что эффективный контроль АД у лиц с АГ предупреждает развитие инсульта, но практически не отражается на риске развития ишемической болезни сердца (ИБС) и осложненных форм ее течения. В то же время, гипертензия более значима для развития атеросклероза артерий мозга, чем метаболические нарушения, и поэтому эффективный контроль АД позволяет предупредить развитие инсульта, при этом относительно мало влияет на риск возникновения конечных кардиальных точек [8]. Это положение подтверждено результатами крупного популяционного исследования [9], что означает существование при ГБ определенных нарушений проатерогенного характера, не связанных с повышением АД и не устраняющихся при его нормализации.

Большинство исследователей традиционно рассматривает функциональные, метаболические и структурные сдвиги, сопровождающие течение ГБ, как вторичные, как следствие повышенного давления крови, нарушенной гемодинамики. Значимость их как самостоятельных независимых факторов патогенеза ГБ еще не стала общепризнанной, хотя еще более 20 лет назад было установлено, что применение в эксперименте ангиотензина II в субпрессорных дозах приводит к гипертрофии и ремоделированию сердца без изменений АД. Результаты исследований последних лет свидетельствуют о том, что риск развития ИБС у лиц с гипертензией в большей степени коррелирует с нарушениями метаболизма, чем с уровнем АД, тогда как выраженность поражения сонных артерий и наличие в них бляшек прямо зависит от уровня АД, но не коррелирует с метаболическими нарушениями [12]. В ряде клинических наблюдений установлено, что между выраженностью гипертрофии миокарда и степенью повышения АД отсутствует линейная зависимость, в значительной части случаев гипертрофия миокарда возникает первично, а лишь затем развивается АГ. Увеличение содержания в крови мочевой кислоты при ГБ также рассматривали как вторичное явление – как следствие поражения почек. Однако в ряде проспективных исследований установлено, что гиперурикемия может опережать развитие гипертензии и является одним из наиболее достоверных ее прогностических признаков.

Известно также, что в значительном числе случаев АГ развивается как компонент метаболического синдрома, являясь наиболее частым его проявлением, и отмечается у 85–87 % больных [3]. В этих случаях АГ сочетается с инсулинорезистентностью, диабетической дислипидемией, высокой активностью системного воспаления, и попытки нормализации АД без учета сопутствующих метаболических нарушений могут не оказывать существенного влияния на проатерогенный потенциал крови, риск развития атеросклероза и ИБС. В зависимости от системного метаболизма, провоспалительного и прооксидантного статуса уровень АД, по-видимому, не играет ведущей роли, так как инсулинорезистентность не характерна для пациентов с вторичными формами гипертензии [21], но закономерно отмечается у нормотензивных родственников первой линии лиц с ГБ [2, 15]. Показано, что развитие инсулинорезистености этиологически связано с ГБ [19], и гиперинсулинемия является ее важнейшим прогностическим признаком [25]. При наличии АГ инсулинорезистентность значительно более выражена у лиц с высокой активностью ренина крови – 30 % среди пациентов с повышенным АД [18]. В исследовании, включавшем 356 пациентов с ГБ, наблюдали достоверно более высокие уровни инсулина и С-пептида в плазме, индекс НОМА, и эти изменения прямо коррелировали с концентрацией ангиотензина II и альдостерона [5].

В исследовании, включавшем 2130 лиц с нормальным АД, в течение 10 лет наблюдения развитие ГБ наблюдали у тех, кто исходно имел более высокий уровень инсулина и ТГ в крови, семейный анамнез гипертензии [17]. В исследовании, проведенном с участием 278 женщин с нормальным АД, развитие АГ на протяжении 12 лет выявлено у 1/3 женщин. При многофакторном анализе наиболее достоверным предиктором гипертензии была концентрация инсулина в плазме, и риск развития ГБ у лиц с содержанием инсулина в крови в верхнем квартиле был в 3 раза выше, чем в нижнем. В исследовании с участием 1865 детей и подростков в течение 6 лет было установлено наличие прямой зависимости между риском развития АГ, выраженностью возрастания АД и концентрацией инсулина в крови в исходном состоянии.

 

Все эти данные не укладываются в понятие ГБ как процесса, связанного только с повышением АД, и указывают на сложный комплексный характер ее патогенеза, в котором гипертензия является не единственным и, по-видимому, даже не ведущим фактором. К числу независимых факторов патогенеза ГБ предположительно могут быть отнесены метаболические нарушения, активация системного воспаления и развитие оксидантного стресса. Это послужило основанием для проведения настоящего исследования.

Цель исследования – определение зависимости между уровнем артериального давления, характером метаболизма, изменениями провоспалительного и прооксидантного статуса у больных с артериальной гипертензией, а также влияния антигипертензивной терапии на эту зависимость.

Материал и методы

В исследование были включены 64 пациента в возрасте в среднем (49,9±1,1) года, из которых 36 (57 %) были лица среднего и старшего возраста (более 49 лет). Участники были отобраны методом случайных чисел из неорганизованной популяции Соломенского района г. Киева при проведении эпидемиологического обследования.

Исследованные были разделены на две основные группы: 1-я – группа сравнения (лица без АГ), 2-я – группа пациентов с повышенным АД. Больных 2-й группы разделяли на две подгруппы: подгруппа 2А включала больных, не получавших лечение или леченных неэффективно и у которых сохранялось повышенное АД; подгруппа 2Б включала пациентов, у которых лечение было эффективным и АД хорошо контролировалось. У всех пациентов после измерения АД осуществляли забор крови из локтевой вены и определяли показатели, характеризующие состояние системного метаболизма (содержание общего холестерина (ХС), триглицеридов (ТГ), ХС липопротеинов низкой (ЛПНП), очень низкой (ЛПОНП) и высокой (ЛПВП) плотности, свободных жирных кислот, глюкозы, гликозилированного гемоглобина – HbA1c, мочевой кислоты), рассчитывали коэффициент атерогенности (КА) как отношение суммы ХС ЛПНП и ХС ЛПОНП к ХС ЛПВП. Определяли также содержание в крови С-реактивного протеина (СРП) как показателя, характеризующего активность системного воспаления, и малонового диальдегида (МДА) как показателя активности свободнорадикального окисления липидов, а также активность ангиотензинпревращающего фермента (АПФ). Подробно методические подходы для определения этих показателей описаны в ранее опубликованной работе [1]. Полученные цифровые данные обработаны математически с применением пакета анализа программы Excel 2003.

Результаты и их обсуждение

Из 64 исследованных лица с АД в пределах нормальных значений (1-я группа) составили 51,6 %, больные с АГ (2-я группа) – 48,4 %. Среди больных с АГ 17 (51 %) – лечились, 14 (42 %) – не лечились, из лечившихся терапия была эффективной у 7 (41 %), неэффективной – у 10 (59 %) (рис. 1). Больные с повышенным АД, нелеченые или леченные неэффективно, составили подгруппу высокого давления (подгруппа 2А), леченные эффективно – подгруппу с нормальным давлением (подгруппа 2Б).

Во 2-й группе систолическое АД (САД) было в среднем на 28 % выше, чем в 1-й группе (соответственно (150,20±4,15) и (133,4±3,1) мм рт. ст., Р<0,001), диастолическое АД (ДАД) – на 19 % ((90,10±1,76) и (75,40±1,43) мм рт. ст., Р<0,001). В подгруппе 2А САД составляло в среднем (157,9±4,1) мм рт. ст., ДАД – (92,80±1,63) мм рт. ст., в подгруппе 2Б САД – (123,90±3,45) мм рт. ст., ДАД – (80,60±3,73) мм рт. ст., что достоверно не отличалось от показателей в 1-й группе.

Более высокие величины АД у лиц с АГ отмечали не изолированно, а в сочетании с выраженными нарушениями метаболизма, активацией воспаления и свободнорадикальных процессов. Отчетливо увеличенным было содержание в крови ТГ (на 30 %, до (1,50±0,10) по сравнению с (1,12±0,05) ммоль/л в 1-й группе, Р<0,01) и ХС ЛПОНП (на 29 %, до (0,63±0,03) по сравнению с (0,51±0,02) ммоль/л, Р<0,01) в сочетании со снижением уровня ХС ЛПВП (до (1,01±0,05) по сравнению с (1,20±0,06) ммоль/л, Р<0,01) и отсутствием достоверных изменений содержания в крови общего ХС и ХС ЛПНП. В результате КА во 2-й группе был увеличен на 11 % (3,68±0,28 по сравнению с 3,33±0,25 в 1-й группе) на уровне тенденции. Содержание свободных жирных кислот (СЖК) в крови во 2-й группе было выше, чем в 1-й на 22 % ((0,47±0,01) по сравнению с (0,39±0,02) ммоль/л, Р<0,001).

Проатерогенные изменения обмена липопротеинов крови у больных 2-й группы сочетались с нарушениями метаболизма углеводов. Хотя уровень глюкозы в крови не претерпевал достоверных изменений, содержание HbA1c было увеличено на 46 % ((5,00±0,40) по сравнению с (3,43±0,28) мкмоль фруктозы/1 г Hb в 1-й группе, Р<0,01). Содержание мочевой кислоты в крови у больных 2-й группы было выше, чем в 1-й группе на 12 % ((287,5±8,73) по сравнению с (257,90±8,39) ммоль/л, Р<0,02).

Развитие провоспалительного и прооксидантного статуса у больных 2-й группы проявлялось возрастанием содержания в крови СРП на 63 % (до (7,27±0,88) по сравнению с (4,45±0,34) мг/л в 1-й группе, Р<0,001), МДА – на 48 % (до (3,61±0,15) по сравнению с (2,45±0,15) мкмоль/л, Р<0,001). Сочетание АГ, метаболических нарушений и провоспалительных сдвигов в значительной степени определялось возрастанием активности ренин-ангиотензиновой системы, о чем свидетельствовало повышение активности АПФ в крови у лиц с АГ на 61 % (до (48,6±2,26) по сравнению с (30,10±1,74) мкмоль·мин-1·л-1 у лиц без АГ, Р<0,001).

Сочетанность и взаимосвязь между АД, показателями системного метаболизма и активности воспаления подтверждены результатами парного корреляционного анализа. Так, даже у контрольных испытуемых величина САД находилась в тесной прямой зависимости от активности АПФ (r=0,70), содержания в крови HbA1c (r=0,45), СЖК (r=0,40), МДА (r=0,49), СРП (r=0,35). Уровень ДАД тесно коррелировал с активностью АПФ (r=0,67), содержанием в крови СЖК (r=0,38) и МДА (r=0,52). Отмечена также тесная прямая связь между показателями обмена липидов, углеводов и активностью воспаления. Так, содержание в крови ТГ прямо коррелировало с активностью АПФ (r=0,43), содержанием в крови МДА (r=0,37), концентрация СРП – с активностью АПФ (r=0,53), содержанием HbA1c (r=0,46), СЖК (r=0,70), МДА (r=0,65), содержание HbA1c – с концентрацией СЖК (r=0,61) и МДА (r=0,56). Наибольшее число прямых корреляционных зависимостей отмечено у МДА, содержание которого коррелировало с уровнями САД, ДАД, ТГ, СРП, HbA1c, СЖК, мочевой кислоты, активностью АПФ. Это позволяет предположить, что в основе зависимости между АД и системным метаболизмом лежит активация свободнорадикальных процессов, отражением которых является содержание МДА в крови.

Характерно, что проводимая терапия, даже при наличии выраженной антигипертензивной эффективности, не приводила к устранению проатерогенных метаболических нарушений, провоспалительных и прооксидантных нарушений, а по ряду показателей способствовала дальнейшему их возрастанию. У больных подгруппы 2А, как нелеченых, так и леченных неэффективно, уровень САД превышал таковой у пациентов 1-й группы на 34 % (Р<0,001), ДАД – на 23 % (Р<0,001). В этой подгруппе АГ также сочеталась с системными нарушениями метаболического, провоспалительного и прооксидантного статуса, количественно и качественно аналогичными тем, которые отмечали у исследованных 2-й группы. Содержание в крови ТГ и ЛПОНП у лиц подгруппы 2А было большим на 24 % (Р<0,01), ХС ЛПВП было меньшим на 16 % (Р<0,02), КА был большим на 8 %, чем у лиц 1-й группы (Р<0,05). Концентрация HbA1c в крови в подгруппе 2А превышала контрольное значение на 50 % (Р<0,001), мочевой кислоты – на 10 % (Р<0,05). Содержание СРП у лиц этой группы превышало контрольное значение на 52 % (Р<0,001), содержание МДА – на 48 % (Р<0,001), активность АПФ – на 56 % (Р<0,001).

У лиц подгруппы 2А также сохранялись четкие корреляционные связи между величиной АД и системными показателями метаболизма, прооксидантного и провоспалительного статуса. Так, уровень САД находился в четкой прямой зависимости от содержания в крови ТГ (r=0,40), СРП (r=0,32), молочной кислоты (r=0,36) и, особенно, HbA1c (r=0,55) и МДА (r=0,48). Сохранялась также связь между изменениями системных показателей метаболизма, а также между ними и показателями активности воспаления и свободнорадикальных реакций. Так, содержание ТГ коррелировало с содержанием HbA1c (r=0,47), СРП (r=0,44), МДА (r=0,40), активностью АПФ (r=0,47). Содержание СЖК находилось в сильной прямой зависимости с концентрацией СРП (r=0,51), HbA1c (r=0,55), мочевой кислоты (r=0,38), активностью АПФ (r=0,52). Наибольшее количество корреляционных связей отмечено, как и во 2-й группе, у МДА, содержание которого коррелировало с уровнями САД (r=0,48), ТГ (r=0,4), СРП (r=0,36), HbA1c (r=0,5), мочевой кислоты (r=0,43), активностью АПФ (r=0,4).

Существенные отличия отмечены у лиц подгруппы 2Б, у которых наблюдали высокую эффективность антигипертензивной терапии и у которых уровень САД и ДАД возвращался практически к контрольным значениям. Несмотря на это, изменения системных показателей метаболизма, активности воспаления и свободнорадикальных процессов не только не устранялись, но в ряде случаев даже возрастали. Так, у больных подгруппы 2Б содержание в крови ТГ и ХС ЛПОНП было достоверно большим, чем у лиц подгруппы 2А (на 25 %, Р<0,01), содержание ХС ЛПВП было достоверно сниженным на 11 % (Р<0,05), в результате чего КА был на 15 % большим (Р<0,05), чем у лиц с сохраняющимися высокими величинами АД. Возрастала выраженность системного воспаления, достоверно большими были и содержание в крови СРП (на 34 %, Р<0,01), и активность АПФ (на 15 %, Р<0,05).

В подгруппе 2Б характер взаимоотношений между исследованными показателями был совершенно другой. Исчезла зависимость между САД и содержанием в крови СРП, HbA1c, ТГ, МДА, активностью АПФ. В то же время сохранялись корреляционные связи между системными показателями метаболизма: между содержанием в крови ТГ и HbA1c (r=0,50), ТГ и МДА (r=0,72), МДА и СРП (r=0,44), HbA1c и МДА (r=0,49), СРП и активностью АПФ (r=0,42). Сохранялась зависимость содержания МДА практически со всеми показателями метаболизма, но утрачивалась связь МДА с САД, характерная для всех других групп. Эти данные свидетельствуют о том, что эффективность примененной терапии ограничивалась антигипертензивным действием, но не распространялась на другие патогенетические факторы ГБ.

В последние годы отношение к АГ как фактору риска атеросклероза претерпело существенное изменение. Показано, что изолированное повышение АД не является самостоятельным фактором атерогенеза, и антигипертензивная терапия не оказывает значительного эффекта на частоту развития инфаркта миокарда у пациентов с ИБС. Среди больных с ГБ значительное возрастание риска развития ИБС характерно только примерно в 50 % случаев, когда параллельно отмечаются инсулинорезистентность, гиперинсулинемия и дислипидемия.

Установлено, что в патогенез атеросклероза вовлекается не столько повышенное АД, сколько патогенетические механизмы АГ, прежде всего – активация ренин-ангиотензиновой системы с возрастанием продукции ангиотензина II и альдостерона. Это определяет сочетание гипертензии с аномалиями липидного профиля, инсулинорезистентностью, изменениями функции почек, эндокринными нарушениями, ожирением, активацией свертывающей системы крови, изменениями структуры сосудистой стенки, то есть важнейшими патогенетическими факторами атеросклероза.

Неоднократно показано, что эффективная антигипертензивная терапия у больных с ГБ сопровождается значительно более выраженным уменьшением частоты развития нарушений мозгового кровообращения, чем острых коронаpных явлений [5]. В значительной степени это определяется тем, что нормализация АД не сопровождается устранением метаболических нарушений, сочетающихся с АГ. Значимость этих нарушений показана в исследовании с участием 2906 лиц, которые разделялись на группы в зависимости от содержания в крови ТГ и ХС ЛПВП. В группе с содержанием ТГ в верхнем тертиле, а ХС ЛПВП – в нижнем риск развития ИБС был выше в 2–3 раза, независимо от наличия АГ [10].

Представление о комплексном характере патогенеза ГБ было впервые сформулировано в литературе в 1923 г., и основывалось оно на частом сочетании АГ, гипергликемии и гиперурикемии [11]. В настоящее время уже не вызывает сомнений закономерность сочетания АГ с инсулинорезистентностью и сопутствующими метаболическими нарушениями. Так, в эпидемиологическом исследовании, проведенном с участием 732 лиц, у более 50 % больных с ГБ отмечено наличие выраженной инсулинорезистентности [26]. В проспективном исследовании, включавшем 1602 испытуемых с нормальным АД, в течение 6,4 года наблюдения отмечено 258 случаев развития ГБ. Среди факторов, которые коррелировали с риском ее развития, особое значение принадлежало инсулинорезистентности и увеличенному отношению ТГ/ХС ЛПВП [10]. Предполагают, что в основе этой зависимости лежит активация ренин-ангиотензиновой системы с увеличенной продукцией ангиотензина II и альдостерона [5].

Результаты исследования, проведенного в 20 различных клинических центрах с участием 333 пациентов с нормальным АД, свидетельствуют о прямой связи между АД, инсулинорезистентностью и содержанием инсулина [7], а наличие выраженной инсулинорезистентности характернo для более 60 % пациентов с ГБ [16].

Детальный анализ сочетания инсулинорезистентности и АГ свидетельствовал о наличии у них общего патогенетического механизма – активации ренин-ангиотензиновой системы. Ангиотензин II и, как установлено в последнее время, альдостерон не только повышают сосудистое сопротивление, но способствуют развитию инсулинорезистентности, оксидантного стресса, провоспалительного статуса, возрастанию продукции глюкозы в печени [23].

Взаимосвязь метаболических нарушений и АГ может в значительной степени определяться способностью инсулина активировать высвобождение эндотелина-1 из эндотелиоцитов и усиливать его действие на гладкомышечные клетки сосудов, что неоднократно показано в исследованиях in vitro. Установлено, что базальный уровень циркулирующего эндотелина-1 существенно повышен у лиц с инсулинорезистентностью, а в условиях in vivо острая гиперинсулинемия как у лиц с инсулинорезистентностью, так и у здоровых сопровождалась возрастанием концентрации эндотелина-1 [20].

К числу возможных метаболических факторов развития АГ при метаболическом синдроме относят также гиперурикемию. В экспериментальных условиях показана способность мочевой кислоты повышать АД [13], а в 15 из 16 многоцентровых исследований уровень мочевой кислоты в крови установлен как независимый предиктор развития АГ [24]. Примерно у 90 % подростков с вновь диагностированной АГ установлено повышенное содержание мочевой кислоты в крови, а снижение ее уровня достоверно уменьшало АД [6]. В проспективном контролированном исследовании уменьшение содержания мочевой кислоты в крови сопровождалось замедлением развития почечной патологии и снижением САД на 13 мм рт. ст. [22]. Полагают, что основным механизмом гипертензивного действия мочевой кислоты является развитие дисфункции эндотелия с уменьшением биодоступности оксида азота [27].

В настоящее время уже не вызывает сомнений, что воспаление и оксидантный стресс являются неотъемлемыми компонентами патогенеза ГБ. В исследовании, в котором 20 225 практически здоровых женщин находились под наблюдением на протяжении 7,8 года, установлено наличие прямой связи между хроническим воспалением низкой градации и риском развития гипертензии. Эта зависимость была особенно характерна для лиц с исходно низким АД и отсутствием других кардиальных факторов риска. В другом исследовании, включавшем 379 лиц среднего возраста с нормальным АД, на протяжении 1 года наблюдения АГ развилась в 33 % случаев. У лиц с исходным содержанием СРП более 3 мг/л риск развития АГ был повышен в 2,8 раза по сравнению с теми, у которых уровень СРП не превышал 1 мг/л [14].

Полученные в проведенном исследовании данные также свидетельствуют, что уровень АД в нормальном состоянии непосредственно связан с активностью метаболических процессов, а при развитии АГ является отражением выраженности их нарушения. В исследованной популяции у лиц с нормальным АД его уровень находился в тесной прямой корреляционной зависимости с активностью ренин-ангиотензиновой системы, показателями обмена углеводов и липидов, интенсивности воспаления и свободнорадикального окисления липидов. Наибольшее число прямых связей отмечено у МДА, содержание которого коррелировало с уровнями САД, ДАД, ТГ, СРП, HbA1c, СЖК, мочевой кислоты, активностью АПФ. Это позволяет предположить, что в основе зависимости между АД и системным метаболизмом лежит активация свободнорадикальных процессов, отражением которых является содержание МДА в крови.

Возрастание АД у лиц с АГ отмечали не изолированно, а в тесном сочетании с развитием проатерогенного статуса в виде нарушений метаболизма, активации воспаления и свободнорадикальных процессов. Достоверно увеличенным было содержание в крови СЖК, ТГ и ХС ЛПОНП в сочетании со снижением уровня ХС ЛПВП и возрастанием КА, а также HbA1c, что в сочетании с нормальным содержанием глюкозы в крови свидетельствовало о компенсированном нарушении чувствительности к инсулину. Достоверно увеличенным у лиц с АГ было содержание в крови мочевой кислоты. Эти нарушения сочетались с развитием провоспалительного и прооксидантного статуса, значительным возрастанием содержания в крови СРП и МДА на фоне возрастания активности ренин-ангиотензиновой системы.

Ранее было показано, что лечение больных с ГБ с использованием различных классов антигипертензивных препаратов может сопровождаться различным влиянием на метаболический статус даже при восстановлении полноценного контроля АД. Установлено, что только часть антигипертензивных препаратов, прежде всего – ингибиторы АПФ и блокаторы рецепторов ангиотензина II, способствуют коррекции сопутствующих метаболических нарушений, восстановлению чувствительности к инсулину, тогда как другие классы антигипертензивных препаратов являются метаболически нейтральными, а ряд из них, прежде всего – b-адреноблокаторы, мочегонные, блокаторы медленных кальциевых каналов, усугубляют инсулинорезистентность и выраженность сопутствующих метаболических нарушений [19].

Выводы

Патогенез гипертонической болезни представляется сложным понятием, включающим, помимо артериальной гипертензии, комплекс системных метаболических нарушений, развитие проатерогенного, провоспалительного и прооксидантного статуса.

Современный принцип антигипертензивной терапии, независимо от ее эффективности, не устраняет проатерогенных сдвигов в организме, связанных с патогенезом гипертонической болезни.

Оценка состояния больного с артериальной гипертензией, проведение антигипертензивной терапии должны базироваться не только на контроле артериального давления, но и на обязательном учете метаболического, провоспалительного и прооксидантного статуса пациентов.

Литература

1.Талаєва Т.В., Ларіонов О.П., Крячок Т.В. та ін. Характер та механізми порушень обміну ліпопротеїнів при відтворенні системного запалення в умовах експерименту // Укр. кардіол. журн. – 2006. – № 4. – С. 63-70.

2.Beatty O.L., Harper R., Sheridan B. et al. Insulin resistance in offspring of hypertensive parents // Brit. Med. J. – 1993. – Vol. 307. – P. 92-96.

3.Cheung B.M., Wat N.M., Man Y.B. Relationship between the metabolic syndrome and the development of hypertension in the Hong Kong Cardiovascular Risk Factor Prevalence Study-2 (CRISPS2) // Amer. J. Hypertens. – 2008. – Vol. 21, № 1. – P. 17-22.

4.Collins R., Peto R., MacMahon S. Blood pressure, stroke and coronary heart disease. Pt. 2. Shortterm reductions in blood pressure: overview of randomized drug trials in their epidemiological context // Lancet. – 1990. – Vol. 335. – P. 827-838.

5.Colussi G., Catena C., Lapenna R. et al. Insulin resistance and hyperinsulinemia are related to plasma aldosterone levels in hypertensive patients // Diabetes Care. – 2007. – Vol. 30. – P. 2349-2354.

6.Feig D.I., Johnson R.J. Hyperuricemia in childhood primary hypertension // Hypertension. – 2003. – Vol. 42. – P. 247-252.

7.Ferrannini E., Natali A., Capaldo B. et al. Insulin resistance, hyperinsulinemia, and blood pressure. Role of age and obesity // Hypertension. – 1992. – Vol. 30. – P. 1144-1149.

8.Ishizaka N., Ishizaka Y., Toda E. Hypertension is the most common component of metabolic syndrome and the greatest contributor to carotid arteriosclerosis in apparently healthy Japanese individuals // Hypertens. Res. – 2005. – Vol. 28, № 1. – P. 27-34.

 

9.Ishizaka N., Ishizaka Y., Toda E. Association between serum uric acid, metabolic syndrome, and carotid atherosclerosis in Japanese individuals // Arterioscler. Thromb. Vasc. Biol. – 2005. – Vol. 25, № 5. – P. 1038-1044.

10.Jeppesen J., Hein H.O., Suadicani P., Gynterberg F. Low triglycerides-high high-density lipoprotein cholesterol and risk of ischemic heart disease // Arch. Int. Med. – 2001. – P. 361-366.

11.Kylin E. Studien hypertonie-hyperglykamie-hyperurikamie syndrome. Zentralblatt fur innere // Medizin. – 1923. – Vol. 44. – P. 105-127.

12.Mancia G. Metabolic syndrome in the Pressioni Arteriose Monitorate E Loro Associazioni (PAMELA) study: daily life blood pressure, cardiac damage, and prognosis // Hypertension. – 2007. – Vol. 49. – P. 40-47.

13.Mazzali M., Hughes J., Kim Y.G. et al. Elevated uric acid increases blood pressure in the rat by a novel crystal-indepen-dent mechanism // Hypertension. – 2001. – Vol. 38. – P. 1101-1106.

14.Nisoli E., Carruba M.O. Nitric oxide and mitochondrial biogenesis // J. Cell. Sci. – 2006. – Vol. 119. – P. 2855-2862.

15.Ohno Y., Suzuki H., Yamakawa H. et al. Impaired insulin sensitivity in young, lean normotensive offspring of essential hypertensive: possible role of disturbed calcium metabolism // J. Hypertens. – 1993. – Vol. 11. – P. 421-426.

16.Pyorala M., Miettinen H., Halonen P. et al. Insulin resistance syndrome predicts the risk of coronary heart disease and stroke in healthy middle-aged men: the 22-year follow-up results of the Helsinki Policemen Study // Arterioscler. Thromb. Vasc. Biol. – 2000. – Vol. 20. – P. 538-544.

17.Raitakari O.T., Porkka K.V.K., Ronnemaa T. et al. The role of insulin in clustering of serum lipids and blood pressure in children and adolescents // Diabetologia. – 1995. – Vol. 38. – P. 1042-1050.

18.Raji A., Williams G.H., Jeunemaitre X. et al. Insulin resistance in hypertensives: effect of salt sensitivity, renin status and sodium intake // J. Hypertens. – 2001. – Vol. 19. – P. 99-105.

19.Reaven G.M. Insulin resistance, cardiovascular disease, and the metabolic syndrome // Diabetes Care. – 2004. – Vol. 27. – P. 1011-1012.

20.Sarafidis P.A., Bakris G.L. Review: insulin and endothelin: an interplay contributing to hypertension development? // J. Clin. Endocrinol. Metab. – 2007. – Vol. 92. – P. 379-385.

21.Sharma A.M. Is there a rationale for angiotensin blockade in the management of obesity hypertension? // Hypertension. – 2004. – Vol. 44. – P. 12-19.

22.Siu Y.P., Leung K.T., Tong M.K., Kwan T.H. Use of allopurinol in slowing the progression of renal disease through its ability to lower serum uric acid level // Amer. J. Kidney Dis. – 2006. – Vol. 47. – P. 51-59.

23.Sowers J.R., Frohlich E.D. Insulin and insulin resistance: impact on blood pressure and cardiovascular disease // Med. Clin. North. Am. – 2004. – Vol. 88. – P. 63-82.

24.Sundstrom J., Sullivan L., D'Agostino R.B. et al. Relations of serum uric acid to longitudinal blood pressure tracking and hypertension incidence // Hypertension. – 2005. – Vol. 45. – P. 28-33.

25.Taittonen L., Uhari M., Nuutinen M. et al. Insulin and blood pressure among healthy children // Amer. J. Hypertens. – 1996. – Vol. 9. – P. 193-199.

26.Zavaroni I., Mazza S., Dall'Aglio E. et al. Prevalence of hyperinsulinaemia in patients with high blood pressure // J. Intern. Med. – 1992. – Vol. 231. – P. 235-240.

27.Zoccali C., Maio R., Mallamaci F. et al. Uric acid and endothelial dysfunction in essential hypertension // J. Amer. Soc. Nephrol. – 2006. – Vol. 17. – P. 1466-1471.

Т.В. Талаева, И.М. Горбась, И.П. Смирнова, В.В. Братусь.

Национальный научный центр "Институт кардиологии им. акад. Н.Д. Стражеско" АМН Украины, г. Киев.